Владимир Громов: Голос дается один раз и навсегда

«В творческом становлении я невольно ориентировался на «маяки» - баритоновые голоса моих кумиров, в числе которых, конечно же, был Муслим Магомаев. Когда я впервые должен был выступить в Баку, то первое, о чем подумал: «Боже! Я же буду петь на сцене, на которой выступал сам Магомаев!» Это был 2012 год. Меня пригласили выступить в роли Скарпиа в опере «Тоска» Джакомо Пуччини», - так началось наше знакомство с солистом Национального академического Большого театра оперы и балета Республики Беларусь (баритон), с искусством которого хорошо знакомы бакинские любители оперного жанра.

Продолжив свой рассказ, Владимир Валерьевич отметил: «С момента моего первого приезда в Баку прошло 10 лет, на протяжении которых я неоднократно выступал на сцене Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета и искренне полюбил его. Меня бесконечно радует, когда бакинские коллеги, встречая в очередной раз меня в театре, как-то по-свойски, очень тепло говорят: «Володя, ты уже как наш!» Считается, что гастролеры «отбирают хлеб», а тут - все наоборот, рады встрече и творческому общению!»

- Зависть в творческой среде - привычное ведь дело, не так ли?

- Мой старший сын избрал для себя актерскую профессию (пока учится). Я ему говорю, что каждый человек в этой сфере считает себя лучшим, но амбиции подобного рода должны быть подтверждены делом.

- А когда они, эти амбиции, «прорезались» у вас?

- Думаю, жили они во мне всегда, но достаточно долгий период было ощущение, что рано их выпускать на волю - надо учиться. В моем случае становление было долгим. Такой, можно сказать, затяжной период объясняется пониманием важных факторов: голос должен созреть, на сцену надо выходить с определенным творческим багажом, и жизненным, кстати, тоже. Довольно часто можно услышать попытку сравнения: «Я же не хуже того-то или другого». Но надо понимать: «не хуже» - есть, а надо быть лучше. На сцене ведь все как в жизни, а потому не надо ничего изображать, не надо излишне умничать, перегибать. Куда лучше и правильнее - все самое необходимое «подсмотреть» у нее самой - у жизни. Уверен, чтобы браться за роль, надо дорасти до нее в целом.

- В чем особенность вашей профессии?

- Певческая профессия сложная: голос - субстанция, зависящая от многого: как доехал, как спал, какое у тебя настроение, не говоря уже о происходящих возрастных изменениях и многого-многого другого. Мы, вокалисты, заложники голосовой составляющей нашей профессии. Музыка не допускает вольностей, держит в определенных рамках. Поверьте, оперным артистам куда сложнее, чем, к примеру, актерам драматического театра, где позволительны произвольные паузы, возможно самостоятельно определять ритм произнесения текста, в то время как вокалистов ведет через все произведение в том числе звуковысотная и ритмическая составляющие нотного текста.

- Вы отметили, что «на сцене - все как в жизни». Значит ли это, что в каждой роли вы проживаете на сцене судьбы своих героев - таких разных, порой драматичных? И еще: можно ли говорить о взаимном влиянии роли на исполнителя и, наоборот, характера исполнителя на, скажем, «коррекцию» исполняемой им роли?

- Когда герой положительный, то все куда проще. Но приходится играть и отрицательные роли. Брать что-то от них - неправильно, да и не нужно. Все мы читаем книги, смотрим фильмы, у каждого из нас есть свой круг общения, мы вынуждены в той или иной степени соблюдать традиции, этикет, то есть воспитываемся в социуме. А это - уже определенные рамки: свобода одного человека заканчивается там, где вступает другой.

Что касается сцены, то она порой предоставляет артисту (в связи с исполняемой им ролью) возможность «опуститься» на такое глубинное «дно», до которого потенциально может дойти и реальный человек. В подобных случаях сцена выполняет функцию увеличительного стекла, а более широко происходит катарсис, приводящий к более глубокому пониманию - что есть добро и что - зло. Согласитесь, человек рожден для счастья, а разве оно возможно, если жизнь насыщена отрицательным воздействием?!

Для себя я уже давно установил: играешь доброго - ищи, где он, если даже не злодей, но все же допускает ошибки и, наоборот. Скарпиа в «Тоске» - отрицательный, цинично-жестокий персонаж, но это моя любимая роль, позволяющая искать и находить в ней каждый раз что-то новое. По сюжету Скарпиа - шеф римской полиции, отождествляющий себя с законом, но в то же время с помощью данной ему власти он решает свои проблемы. И все же есть в нем, по-моему, определенные комплексы, стимулирующие желание овладеть Тоской.

Общеизвестно, миром правит любовь, а потому сложно исполнить такую роль, пока ты сам не познаешь это чувство. Любовь человека - и даже если он подлец - имеет право быть. Но у такой любви свои правила: это как «6» и «9» - смотря с какой стороны стоишь.

- Ваша первая роль в Баку - Скарпиа в «Тоске». 10-летие творческих связей с Азербайджаном вы отметили очередным успехом в этом же спектакле. Когда вы появились в роли шефа римской полиции, возникло ощущение, что на сцену вышло само Зло. И тем не менее в антракте перед третьим актом сидящие рядом со мной дамы были едины во мнении, что на месте Тоски выбрали бы вас. Ой, простите, я имела в виду Скарпиа, которого вы все же наделили собственным обаянием. Следовательно, вам удалось повлиять на суть исполняемого вами героя?

- Спасибо, приятно слышать. То, о чем вы говорите, как раз подтверждает ранее мною сказанное: на сцене - все как в жизни. К тому же все составляющие спектакля способствовали созданию обстановки, приближенной к реальной. Особо хотелось бы отметить: подготовка была основательной! Замечательная сценография Дмитрия Чербаджи, достойные партнеры в лице солистки Большого театра России Зои Церериной, а также Азера Рза-заде в роли Каварадосси. Внимания заслуживает работа хормейстера и дирижера: руководимые ими коллективы оперного театра были на высоком уровне.

- О какой роли вы мечтаете?

- Симона Бокканегра из одноименной оперы Джузеппе Верди.

- Чем привлекателен для вас этот образ?

- Наверное, житейской мудростью. Но пока, чувствую, время еще не пришло. Знаю, наступит момент, когда я обязательно почувствую в себе ту самую житейскую мудрость, которая позволит подступиться к этой роли.

- Как определить в себе уровень «житейской мудрости»? Поделитесь секретом...

- Объяснить такое сложно. Это сродни тому, как я отвечаю на вопрос детей, почему им что-то конкретное запрещено. Пытаюсь им объяснить, что дело даже не в возрасте, что и в 18 лет будет то, что вновь останется под запретом. Придет время, когда они сами поймут, почему те или иные действия запрещены.

- Сколько лет вашим детям?

- Старшему 19 с половиной. Он учится в Санкт-Петербургском РГИСИ на факультете «Артист театра и кино». Сам пишет песни и исполняет их (у него неклассический баритон). Внешне похож на меня, но еще выше. А младшему девять с половиной, он увлечен гитарой.

- Семейная традиция? Я прочла, что ваш отец профессиональный гитарист, и вы сами тоже играете на гитаре. Вместе поете?

- Ту музыку, которую любят мои дети, я даже не слушаю. Признаюсь, я ретроград и чрезмерный брюзга.

- По этому поводу ничего не могу сказать, но то, что вы самокритичны и перфекционист - в этом, думаю, не ошибусь.

- О том же говорит и моя супруга: «Ты от слишком многих людей ожидаешь перфекционизма». Что касается меня самого, то я Лев по знаку зодиака, и эта данность, возможно, объясняет направленность моих устремлений к лучшему, еще более результативному. Я хорошо запомнил наставление моего некогда педагога по русскому языку: «Все, за что берешься, надо делать всегда хорошо, а плохо - получится само собой».

- Владимир Валерьевич, ваш оперный репертуар поражает своим многообразием, довольно часто вы солируете и в ораториях. Отсутствие сценического действия не сковывает вас?

- В ораториях, как правило, текст канонический. Поешь, а в голове картины из «Мастера и Маргариты». Представляешь эту историю и поешь - и тогда все воссозданные в мыслях образы и события обретают реальные очертания.

Но есть и другие решения, как, например, в оратории «Поэт» беларусского классика Дмитрия Смольского на стихи Янки Купала. Это очень самобытное произведение, в котором ирония и даже сарказм соседствуют с глубоким трагизмом, соответствующим непростой судьбе поэта, партия которого была поручена мне. Но образ Поэта, по моему мнению, скорее собирательный, вобравший в себя «многоликий» жизненный опыт.

Что касается отсутствия при исполнении ораторий или произведений камерного жанра сценического действия, то никакого дискомфорта в этом я не испытываю. Да, ты стоишь на месте, но движение происходит внутри тебя. Если же ты не ощущаешь внутри себя такого процесса, то твое исполнение - даже не ремесло.

В театр приходят молодые исполнители, которым часто внушается: голос здесь главное! А как же чувства, переживания, а более широко - все та же жизнь! Создатели произведений свое отношение к задуманному и происходящему на сцене выписывают нотами, а мы, исполнители, выступаем в роли дешифровщиков, пропуская идеи авторов через себя. И если такое удается, значит, исполнение можно считать удачным.

- Оперное искусство и концертное исполнительство - как распределяются ваши приоритеты?

- В этом вопросе у меня четкое разделение. В театре мы заложники репертуара, а в камерном жанре - право выбора за исполнителем: берешь то, что тебе нравится. Я с удовольствием исполняю романсы Глинки, Чайковского, очень люблю Рахманинова, который своим мастерством передачи посредством звука широкой градации состояний перекликается для меня с Пуччини.

- А неподражаемая рахманиновская тишина, переданная, как бы парадоксально ни прозвучало, посредством звука - другого способа в музыке пока не изобрели. В свое время Максим Горький отметил: «Как хорошо он (Рахманинов) слышит тишину!» И как был прав!

- Согласен. В числе моих любимых романсов - рахманиновские «В молчанье ночи тайной», «Сон», «Островок», в которых композитору удается воплотить в музыке то, о чем вы говорите: тишину, соответствующую состоянию героя, отражающую его внутренний диалог с природой, с окружающим миром.

- Насколько удобно исполнителю петь романсы на прозаические тексты?

- Если вы о романсах Рахманинова, то в моем репертуаре их нет… пока нет. Но есть цикл из пяти романсов Шостаковича на тексты из журнала «Крокодил». Дмитрий Дмитриевич неоднократно говорил фразу: «Люблю юмор и ненавижу зубоскальство». Первые три текста были напечатаны в журнальном разделе «Нарочно не придумаешь», где публиковались письма читателей, борющихся, как им казалось, за справедливость. Но мысли свои они излагали так, что читать их без смеха просто невозможно.

- Как при пении передать ту иронию, тот юмор, которые считались «брендом» журнала «Крокодил»? Вероятно, мимикой, глазами, какими-то движениями?

- Все должно быть естественно, ведь мимика диктует звук. Моя мама часто обращала мое внимание, как оказалось, на очень важный фактор: «Красивый рот - красивый звук». Необдуманная мимика или излишнее увлечение ею может повлиять на качество звука. Другое дело, если мимика применяется как средство выразительности. Ею надо пользоваться, как краской, добавляющей в исполнение эмоциональную визуализацию.

Человек должен работать над собой. Если автор отметил в тексте то, что у кого-то получается, а у тебя нет, значит, это уже твои проблемы. Сделать сложное простым, простое - легким, а легкое - радостным! Это и есть путь к тому, чтобы зритель получил удовольствие, внимая твоему выступлению.

- Многим ли приходится жертвовать вокалистам, чтобы сберечь свой талант?

- И нам приходится чем-то жертвовать, и окружающим, думаю, тоже. Дома знают: перед выступлением папу беспокоить нельзя. Должен уединиться - как слоны, которые уходят в одиночестве умирать. Вот и ты уединяешься, чтобы не было лишних эмоциональных затрат. Режим тормозящий, замедленная реакция, и тогда организм сам настраивается.

Спиртное, курить, семечки, мороженое - очень ограничено, хотя жалко. Вкусно!

- Не напрягает?

- Конечно, напрягает, но надо смириться. Голос дается один раз и на всю жизнь. Заменить его нельзя. Значит - надо беречь.

- Если исполнитель не знает иностранного языка, на котором написано произведение, как происходит процесс заучивания целой оперы?

- Делается дословный перевод, так как каждое слово имеет отдельную выразительную нагрузку. Ударение в клавире в переводном тексте могут быть разными. Порой подолгу приходится сидеть со словарем. Что-то уходит из головы, в какой-то момент можешь забыть перевод того или иного слова, но соответствующее слову состояние - ты знаешь, оно никуда не исчезает.

9 апреля буду петь в Баку «Свадьбу Фигаро», итальянскую версию которой пел только здесь. Особо сложно петь речитативы - много текста, можно и забыть. К тому же на сцене происходит общение с персонажами оперы. Реакция может быть разной: как скажет, как ответит. В свой прошлый приезд летел петь «Тоску», а повторял в самолете «Свадьбу Фигаро».

- (с улыбкой) Пели?

- Нет. Помню мамин совет: «Если все репетировать только голосом, то до пенсии не дотянешь. Надо прорабатывать в голове». Меня ведь окружают творческие люди. Родители музыканты: мама, Татьяна Громова (сопрано) - солистка Государственной филармонии. В настоящее время на пенсии. Папа, Валерий Громов - гитарист. Супруга, Наталья Котова - пианистка, ведет специальность на кафедре фортепиано и выступает с сольными программами. О детях и их увлечениях я уже говорил. Семья у нас творческая, знакомы со всеми моими ролями, не пропускают ни одной премьеры.

- Критикуют?

- Могут. Помнится, пел я Евгения Онегина. Мама в ложе, находящейся ближе к сцене. После сцены письма, когда я в роли Онегина безжалостно холоден, поучаю Татьяну, вдруг в тишине раздается мамин голос: «Подлец!» Лучшей похвалы я еще не получал!

Находясь на сцене, мы себе иногда что-то придумываем. Уже после спектакля думаешь: здесь можно было бы сделать иначе, да и здесь по-другому. Но это и хорошо, что находишь возможные варианты. Мысль должна работать.

- Владимир Валерьевич, чем порадуете нас в свой следующий приезд?

- Как я уже говорил, в Баку я дебютировал «Тоской». Затем была «Богема», «Чио-Чио-Сан», «Севильский цирюльник», «Свадьба Фигаро». Я всегда с удовольствием принимаю приглашение выступить в Баку, мне радостно общаться с азербайджанскими коллегами. Театр, в котором имею честь выступать, возглавляет неравнодушный музыкант, по-дружески общительный, который не понаслышке знает, что значит быть артистом на сцене. Будучи директором театра, Акиф Туранович настроен на позитив, умеет правильно мотивировать артистический коллектив на высокий результат. Так может себя вести человек, любящий дело, которым он занимается, и болеющий за него всем сердцем.

Вы спрашиваете, с чем я приеду в следующий раз. Пока не думал об этом, но точно знаю, что всегда рад встрече с Баку и бакинцами, и это чувство обязательно подскажет мне правильный выбор.

- Спасибо за время, которое вы смогли уделить нашей беседе. От всей команды газеты «Бакинский рабочий» позвольте пожелать вам успеха на вечернем спектакле, новых ярких ролей и обязательно гастролей в Баку.

Рая АББАСОВА

На сцене - все как в жизни